Общая психопатология. Том 1 - Евгений Васильевич Черносвитов

картины уводят нас от возможности понять не только больной, но и здоровый мир. Если точкой опоры, чтобы не потеряться в потоке феноменов Общей психопатологии, не дезориентироваться в пространстве и времени, мы возьмем «схему тела» (сому), то, вроде бы сохраняем равенство с самим собой, хотя бы на уровне нашего тела. «С нейрофизиологической точки зрения, – пишет Антон Кемпински, выдающий польский психиатр и оригинальный философ, – картина или „схема“ собственного тела, составляет основную структуру, на которой строятся временно-пространственные отношения с внешней средой. На нее опирается, упорядочение сигналов, входящих и выходящих из нервной системы» (Ан. Кемпински. Психопатология неврозов. Варшава. 1975, стр.74). Это верно. Повторяем – до феноменологии «схизиса» «схемы тела». ТО есть, до Общей психопатологии, где нет места неврозам, о которых пишет врач-философ. В феноменологическом смысле, и наше тело не всегда равно самому себе. Даже, в наших переживаниях. Для сравнения предлагаем «смоделировать» три восприятия собственного тела: 1) У спортсмена, только что выигравшего трудное соревнование. 2) У того же спортсмена, только что проигравшего трудное соревнование. 3) У человека, страдающего канцерофобией.

«Наше тело»… «Философски и логически – мы не имеем достаточного основания для того, чтобы считать собственное тело «своим»!» (Евгений Казимирович Войшвилло). Действительно, наше тело – такой же объект в ряду объектов внешнего мира, как и все объекты. Оно также зафиксировано в определенных пространственно-временных параметрах. Правда, наше тело одновременно есть и феномен нашей субъективности, «предмет» переживаний. Да еще каких! Представим бывших красавцев и красавиц, пытающихся удержать свою привлекательность, вкачивая себе под кожу яд! Одна из нынешних психических эпидемий «не местного значения», под «брендом» «ботокс»! И, на уровне «схемы тела» векторы направленности могут разойтись. Или взаимно поменять друг друга, как при левитации. «Сома», как «предмет» и «объект», только изначально, до рефлексивно, совпадают. Но, это состояние «невинности» исчезает при появлении первого седого волоса или при выпадении первого зуба! Почти, как у Пьера де Ронсара. Удивительный был поэт. Интереснейшая личность! Его лучший друг, также выдающийся поэт, Иоахим дю Беллэ, находясь в долгой разлуке с Ронсаром, написал ему письмо, в котором спрашивал, как Пьер себя чувствует? Ронсар ответил ему: «Хорошо, мой друг! Постепенно переезжаю на кладбище! Вот отправил туда уже все зубы, собираюсь отправить волосы…». А, своей возлюбленной юной крестьянке Марии Дюпен, которую он воспевал, как Петрарка Лауру, Ронсар написал вот это:

«Всем, чем нынче ты горда —

Все исчезнет без следа!

Щеки, лоб, глаза и губы.

Только желтый череп твой

Глянет черной наготой

И в гробу оскалит зубы!..

Так, постой же, погоди!

Я – умру: не уходи!

Ты, как лань, бежишь проворно!

О, позволь руке скользнуть

На твой нагую грудь,

Иль пониже, если можно!»

(Перевод с французского Марины Черносвитовой)

Идентифицируя себя со своим телом, субъект обнаруживает свое «внешнее» как «внутреннее». «Сома» выводит субъекта за пределы субъективной реальности. Это верно. Но, за границей сознания может находится… сон, «сюрреальность» воображения, sweet dreams, чувственный бред или «мир» агонии. Два великих человека, умеющие наблюдать за собой, агонировали больше суток. Это Отто Вейнингер, и Всеволод Михайлович Гаршин. Кстати, проведите, читатель, мысленный эксперимент. Представьте Шрека и Лягушку-путешественницу. Потом прочитайте «Жабу и розу».

Наличие феномена нашего тела в Общей психологии и в Общей психопатологии, обусловливает различие «внешних» и «внутренних» векторов направленности, которое остается всегда, пока есть «субъективность». «Наше тело», будучи в качестве «границы» субъективной реальности, предстает упорядоченным во внешних параметрах пространства и времени. Для внешнего наблюдателя – всегда. Для внутреннего наблюдателя это выглядит по-разному. Только находясь на точке зрения внешнего наблюдателя, мы понимаем, что Общая психопатология содержательна постольку, поскольку содержателен реальный Мир: человек это мир человека. Даже, при глубоком распаде психики – тотальной деперсонализации и дереализации. При полном извращении векторов направленности, разрушаются все «слои» «Я» и «тело» начинает выступать в качестве самого «субъекта». Кто ответит, сколько ног у крестьянина на этой картине:

А, также, какая нога правая, а, какая – левая, у этого танцора:

При сомнамбулизме и феномене «зомби», «наша тело» является полновластным «Я»!

Мы можем говорить о спонтанности феномена «чувства Я», о переживании «телесной самости», лишь с известной долей условности. Здесь следует подчеркнуть, что феноменология субъектно-объектных отношений, на уровне личностного сознания – это одно дело. А, тот или иной психопатологический феномен, с точки зрения «больного» «Я», в том числе и «наше тело», с точки зрения внутреннего наблюдателя, совсем другое дело! Жаль, что мы это наглядно продемонстрировать! Нам не хватает самонаблюдений, самоубийц, прыгающих с высоты (как в пролет лестничной клетки прыгнул Всеволод Гаршин). Есть только одно наблюдение, почти анекдотичное.

Казус.

Мужчина 39 лет, болел сахарным диабетом в тяжелой форме. При росте 172 см. он весил около 100 кг. Решил покончить жизнь самоубийством. И «выбросился» с восьмого этажа. В это время как раз проходила женщина, пятидесяти лет. Рост 1 метр 70 см. Вес 85 кг. Мужчина, прыгая ногами вперед, умудрился, упав, сесть женщине на плечи! У нее компрессионный перелом грудных и поясничных позвонков, костей таза, ног, разрыв внутренних органов. И, мгновенная смерть! У самоубийцы перелом левой лодыжки.… На вопрос, что он чувствовал, когда падал, мужчина ответил, что «спал»!

В части книги о феноменологии Общей психопатологии – Логосе, мы подробно раскроем и опишем, состояние, когда не совпадают точки зрения субъекта на собственное тело, если субъект будет «медитировать», как Рене Декарт. То есть, как «дается» сома в сфере его чистого мышления. Здесь же, мы раскрываем не содержание субъективной реальности, а тот существенный момент ее феноменологии, который обеспечивает право все же говорить о возможности объективного телесного отражения в сознании. При этом важно подчеркнуть, что генетически и психологически «первый» и «основной» феномен субъективной реальности – «чувство Я», есть, конечно, переживание (что прекрасно демонстрирует нам клиника сомато-фобий и боли, как «физической», так и «психальгий». Но, знание своей «телесной самости», как объективно существующего феномена, помогает нам «не смешаться с ангелами» (Жан Буридан, человек-легенда). Иными словами, самое «достоверное» в субъективной реальности, это, несомненно, «чувство Я». Но, даже в состоянии умственного здравия, мы не сможем доказать (эксплицировать логически с достаточным основанием – Е.К.Войшвилло), что «чувство Я» есть для нас «верный свидетель» «нашего тела».

Вопреки мнению Хайдеггера, полагающего, что «Bewusstsein ist die Absicht, nichts zu nichts… Der Körper ist der Fokus des real, objektiv bestehenden Phänomen des Denkens und denkbar Menschen.» (M. Heidegger. Was ist Metaphysik? Frankfurt a M., 1949. S. 34). Этот феномен – «наше тело», есть «неискоренимый факт любой спекуляции» (Н.О.Лосский). Действительно, уверенность в том, что у нас есть тело, исчезает только вместе с сознанием себя! Даже, в таких состояниях, как сопор и кома, если присутствует «чувство Я», присутствует и «наше тело»! Можно в этой связи было бы рассмотреть, так называемые фантомные боли.

Не все философы и психологии, уделяя большое внимание «направленности» сознания, видят ее вектор. (См., например: Fr. Brentano. «Psychologic vom empirischen Standpunkt». B. 1924) Тогда, при логически строгом проведении принципа направленности сознания, мы неизбежно приходим к мысли, что весь мир суть моя иллюзия. В лучшем случае, к солипсизму Беркли. Как иначе понять вот это утверждение Гуссерля: «La signification des déclarations sur l’objectivité, il devrait y avoir qu’une seule conscience devienne évident et pourtant sans concept de trace» (Э. Гуссерль. Философия как строгая наука. «Логос». 1911, стр. 14).